Дэжё Костолани

Прекрасная XXX моя! От колыбели
рей дальше сквозь ночь и сквозь темень – без цели.
Разбейтесь, часы, развались, календарь,
ты, старый амбар, где хранится печаль.
И юности давней летите знамёна
высоко, торжественно и устремлённо.

(«Сентябрьское благоговение», 1935, перевод Д. Самойлова)

Дюла Юхас

Судьба груба. Судьба кичится.
О люди, надо с ней XXX.
Коль Рок слепой нас бьёт жестоко,
мы выступим и против Рока.

(«Credo», 1903, перевод Л. Мартынова)

Михай Бабич

Зажмурясь…

Зажмурясь, мчишь к вершине ты,
и кажется тебе гора
оплотом дивной красоты
и небывалого добра.

XXX – что россыпь жемчугов.
Вернуться к яви не спеши,
жемчужный сотвори покров
для зябнущей души.

(1909, перевод Н. Горской)

Аттила Йожеф

Солнце погасло и снова
Встало за нашей спиной.
Проще простого:
Радуйся жизни, XXX!

(«Проще простого», 1924, перевод Н. Ванханен)

Аттила Йожеф

Когда душа
Во мраке мечется, шурша,
Как обезумевшая крыса, -

Ищи в тот миг
Любви спасительный XXX,
Где от себя можно укрыться.

(«Очень больно!», 1936, перевод Л. Филатова)

Арпад Тот

И понял я: пришло земное чудо!
И к сердцу потекла, звеня, XXX, -
Быстрей, чем кровь по молодым сосудам, -
Простая весть: люблю! Люблю тебя!

(«Венок вечерних лучей», 1923, перевод Н. Горской)

Эндре Ади

Увяданье, старенье, гибель –
Круг порочный всегда XXX.
Но цель Человека – радость,
Стойкий красный цветок.

(«Свежий, свежий скакун…», перевод Н. Горской)

Эндре Ади

Пусть бросают меня стократно,
Всё равно я вернусь обратно –
Стократно XXX.

(«Подбрасываемый камень», перевод Н. Горской)

Эндре Ади

Впереди Доброго князя тишины
По лунному свету блуждаю, посвистывая,
Но только оглядываться мы не должны:
Идёт
Вслед за мной вышиной в десять сажен
Добрейший князь тишины.

И горе мне, если впал я в безмолвие
Или уставился на лик XXX:
Стон, треск –
Растоптал бы меня моментально
Добрейший князь тишины.

(1907, перевод Л. Мартынова)

Шандор Вёреш

Отсвет горячий на кроне,
Девушки плачут в доме.
Где на губах помада?
Вечером всё помято.
Издавна или недавно,
Всё забывается равно,
Сердце ничем не согрето,
Лето похоже на XXX.

(Valse triste, 1932-1935, перевод Д. Самойлова)

Янош Пилински

И сам я камень, мёртвая морщина,
изборождённый скол, как всё земное,
и от живых уже одни обломки
с гигантскую ладонь величиною.

Изрезанные лица их XXX,
и вместо слёз бегут сухие рвы.

(«Апокриф», 1956, перевод О. Россиянова)